Tribuna.ru / На приисках смысла

Волонтер – самый загадочный для российских чиновников представитель гражданского общества, своей работой намывающий золотой песок жизненного смысла

Он готов совершенно бескорыстно потратить несколько часов в неделю на доброе дело. Волонтер – не профессия, не хобби, не общественная нагрузка. Образ мышления? Ну да. Или, если точнее, способность находить время и силы для совершенно чужих людей. Удивительная по нынешней поре. Ведь, казалось бы, есть семья, работа, друзья. Но что-то заставляет ехать на другой конец города к бездомным, сиротам, старикам, страдающим от одиночества, и согревать их самой простой заботой, вовремя приправ-ленной добрым словом. Или покрасить лавочку в чужом дворе. Или починить окно незнакомой бабушке. Или накормить бомжа. Или… Да мало ли тех, кто нуждаются в помощи здесь и сейчас?

В Москве десятки фондов, специализирующихся на добрых делах, но пансионат для ветеранов труда №29 регулярно навещают только волонтеры благотворительного фонда «София».

– Куда поедем кататься? – спрашивает волонтер Надежда у сидящей в инвалидной коляске Зои Михайловны, повязывая той на голову платок, последнюю деталь туалета. Нет, еще тапки. Наконец, едут. Летом они нарезают круги во дворе. А сейчас, когда стало холодно, путешествуют по коридору пансионата. От каждой прогулки эмоций не меньше, чем у иного от поездки в Диснейленд. Беспомощные живут в другом измерении. Точнее, в другом измерении живут все остальные.

– К Володе! – командует Зоя Михайловна.

Его мечта – научиться ходить. Вопрос: на кого опираться? Буквально нужно плечо человека. У персонала пансионата нет времени, да и не обязаны они. «Спасибо волонтерам, стали помогать. Благодаря им встаю на ноги», – говорит этот вполне еще молодой мужчина.

– И, – спрашиваю, – есть успехи?

– Уже коридор прохожу, – говорит Володя. – А не вставал с коляски после инсульта 17 лет. Да вы лучше на второй этаж спустись, зайдите в палаты лежачих, им тяжелее.

Спускаюсь. Действительно тяжелее. Тем не менее… Валентина Васильевна, например, пишет стихи. По ночам горит настольная лампа. По здешним порядкам она не положена, но есть. Принесли волонтеры. «Моя мечта, чтобы волонтер был у каждого человека, который в этом нуждается, – говорит Ольга Глухова, президент фонда «София», – но, сожалению, это невозможно». Почему? Добровольцев мало. Еще раз – почему? Много причин.

Из них лишь одна внутренняя – это зацикленность на окружающей тебя среде. «Помыть кружку, надеть носки, принести бутерброд из холодильника, почистить апельсин. Из нас мало кто задумывается о том, что кто-то нуждается в столь элементарной помощи», – говорит Анна Лобанова, волонтер с годовым стажем. Стоит лишь однажды взглянуть на мир не сквозь собственное внутреннее зеркало, а прямо – и не отвести глаз. Это начало. А личное время, неужели его не жалко? «Нет, потому что любое доброе дело лучше, чем провести вечер с друзьями или даже поспать», – говорит волонтер Надежда, совмещающая учебу с работой в инвестиционной компании. Сомневаетесь? Я тоже. Просто нам, возможно, не с чем сравнивать. «Это как пустота и не пустота, – объясняет волонтер Мария, – живешь, кажется, все есть и в то же время чего-то не хватает, какого-то смысла в жизни. Идешь в пансионат, кормишь стариков с ложечки, общаешься и неожиданно понимаешь, что их улыбки приносят счастье, что они ждут тебя, и ты не имеешь морального права не прийти снова».

В России еще много пустоты. Эксперты сходятся во мнении, что добровольческое движение в стране развивается, но слабо. Причем в регионах лучше, чем в Москве. Скажем, в Тверской области, где губернатор уделяет этому внимание, добровольческие отряды общей численностью в четыре тысячи человек созданы в половине учебных заведений. Но это, пожалуй, самый яркий пример. А в целом? Бюрократия не понимает. Не верят, хоть тресни, чиновники в бесплатную помощь сирым и убогим. Правда, кое-кто из общественников сказал мне, что заметил в небе над казенной Россией некий «проблеск понимания». Но проблеск в отдельных умах – еще не идеология государства. Идеи бескорыстного служения людям, в отличие от, скажем, идей суверенной демократии, почти не обсуждаются с подачи властей. Политическая модель добровольчества, внедренная в последние годы в околополитических молодежных движениях, – другое, не настоящее. «Молодежь – это ресурс развития страны, который сейчас используется для уличных шествий, а вовсе не для помощи инвалидам, сиротам, другим обездоленным. Это государство не интересует. Никто не пропагандирует подвижничество при помощи телевидения», – говорит Александр Гезалов, руководитель карельской общественно-молодежной организации «Равновесие», которая специализируется на оказании адаптационной помощи детям-сиротам, воспитанникам и выпускникам сиротских учреждений, осужденным, бездомным, «отказным» и онкобольным детям.

– Нет необходимой социальной рекламы, – соглашается с ним Ольга Глухова. – Несколько сайтов и православные издания – вот и все источники, откуда люди могут узнать о конкретных волонтерских проектах, в которых они при желании могли бы участвовать.

– Плохо работают многие молодежные организации, – говорит председатель Комиссии Общественной палаты по вопросам развития гражданского общества Мария Слободская.

По ее словам, организации, созданные с подачи властей, а таких в стране много, получая бюджетные деньги, тратить их вынуждены на беспрерывные фестивали и лагеря так называемого актива. В разных регионах – как под копирку. «При наличии такого количества искусственных контор той части молодежи, которая хочет делать нечто полезное, некуда деться», – говорит Мария Слободская.

Справедливости ради стоит сказать, что развитие добровольчества записали в стратегию государственной молодежной политики, принятую год назад. Продекларировали, что это неотъемлемая часть воспитания молодого гражданина. Простите, а обращаться куда? «Если человек желает картины посмотреть, он идет в галерею, помыться – в баню. А если хочет быть волонтером, куда идти? На мой взгляд, поддержка государства должна заключаться в создании инфраструктуры организованного добровольчества. Нужен федеральный центр поддержки волонтерского движения, который работал бы не от проекта до проекта, а на постоянной основе, как биржа занятости», – считает исполнительный директор фонда «Созидание» Елена Захарова. По ее мнению, не хватает именно инфраструктуры. Те некоммерческие организации, которые привлекают к своей работе волонтеров, во-первых, ограничены свои профилем (только помощь детям-сиротам, только борьба с наркоманией, только работа в приюте для бездомных собак и т.д.) и, во-вторых, иногда вообще не могут организовать процесс, обеспечить волонтера фронтом работ. Комплексных волонтерских центров, куда можно прийти и выбрать из предложенного спектра занятие по душе, по словам Захаровой, в России единицы. В США их около 500. О чем еще говорить?

Скажу о том, чего, на взгляд рядовых добровольцев, делать не стоит, – принимать отдельный закон о господдержке волонтеров (он, кстати, лежит в Госдуме много лет, его принятия добиваются многие НКО). В конце концов, Мария Слободская права, когда говорит: «Извините, какие гарантии нужны тому, кто совершает поступок от души?»

– Когда человек, – продолжает она, – идет в клуб на танцы и ломает там ногу, он же, если не вымогатель, не требует от администрации клуба денег на гипс! Здесь то же самое. Он пришел в общественную организацию по доброй воле, посчитав это нужным, важным и правильным. Это и есть волонтер. А все остальное – липа под него.

Ссылки на положительный опыт западных стран в применении к России вещь сомнительная. Да, за рубежом у волонтера есть официальный статус, привилегии при поступлении в вуз, медицинская страховка и прочая. Сколько бумаг для этого придется собрать в России? Думаю, достаточно для того, чтобы раз и навсегда отказаться от реализации идей милосердия. Если почитать европейские законы о волонтерских услугах, например, чешский, о том, как делегирующая организация должна заключить с принимающей письменный контракт, нетрудно представить, что в России бюрократы быстренько умертвят доброту. Более того, не постесняются брать с нее откаты.

Так нужна ли господдержка? Обязательно. Но не тотальная. «Либо все, либо ничего» – плохой принцип. В этой сфере государству нужно решить всего две проблемы. Две, не больше. Каких именно? Кроме отсутствия инфраструктуры, это еще закрытость детских домов, приютов, пансионатов для престарелых, больниц, пенитенциарных и других учреждений. «Мы можем найти людей, которые готовы помогать сиротам, но не всегда в состоянии попасть к нашим подопечным», – говорит Елена Альшанская, называя это серьезным тормозом в работе волонтерских организаций. Она возглавляет объединение волонтеров, оказывающих помощь детям, волею судьбы вынужденным проводить свое детство в больнице. «Большинство из нас – просто мамы, которые лежали в больницах со своими детьми и видели глаза «отказных» малышей», – говорится на официальном сайте «Отказников».

«Просто студенты» в Барнауле проводят ремонт в отделении городской детской инфекционной больницы, а в Калининграде «просто школьники» восстанавливают тысячу квадратных метров авандюны – защитного пляжевого вала на Куршской косе. «Просто врачи» создали «Первый хоспис для детей с онкологическими заболеваниями». Покупают противопролежневые матрацы, инвалидные коляски, игрушки, книги, видеокассеты, приходят к умирающим детям домой, общаются. Они знают, что около 50 ребятишек умирает от страшной болезни только в Москве. «Просто граждане» оказывают медицинскую помощь бездомным, которые обращаются в автобус «Милосердие» с ранами, ушибами, ссадинами и порезами, трофическими язвами. Потому что выставить бомжа из поликлиники могут даже с двойным переломом ноги, не наложив гипса. И потому что бродяги – тоже люди, а 80% из них (бездомных в России, по разным оценкам, от 3,5 до 5 млн., около 4,5% трудоспособного населения) хотели бы вернуться к нормальной жизни. И еще, наверное, потому, что, по данным опроса, проведенного в Санкт-Петербурге, негативно или безразлично к ним относятся 60% прохожих, 77% милиционеров, 54% медиков и даже 37% социальных работников.

Продолжая перечень «просто деятельного милосердия», нельзя не сказать о яппи, о неформальных сообществах, в которые с недавних пор эти молодые успешные профессионалы стали активно объединяться в благих, между прочим, целях. Они считают, что одной работой жить скучно, а доброе дело – это просто и весело. «У нас нечто вроде клуба по интересам. Ни членских взносов, ни партбилетов. Мы вокруг дела объединяемся. Например, кто-то сказал, что в таком-то дворе плохая голубятня. Кому интересно, берут кисточки, краски – идут ее красить. И таких, как наша, компаний в Москве десятки», – рассказывает Валерий Мифодовский, активист клуба «Наблюдающий за облаками». В минувшие выходные в пансионате ветеранов клаудвочеры – современные тимуровцы, чья идеология укладывается в четыре слова («Ребята, не забывайте мечтать»), – почистили подвал.

…Во время Первой мировой войны Государыня Александра, а также Великие княжны Татьяна и Ольга работали в военном госпитале сестрами милосердия: подавали хирургу стерилизованные инструменты, вату и бинты, уносили ампутированные конечности, перевязывали гангренозные раны, не гнушаясь ничем. Вместе с ними простым солдатам помогали сотни девушек из дворянских семей. «Ибо вера без дел мертва», – сказано в Библии. Быть может, и социальный феномен под названием волонтерство есть не что иное, как приспособившаяся ко времени идея служения ближнему?

Досье

Сколько в России добровольцев? «Их в России уже около восьми миллионов человек», – сообщил Владимир Путин, выступая с ежегодным Посланием Федеральному Собранию. Президент России подчеркнул, что число НКО, а также их членов-добровольцев, выполняющих различную социально значимую работу, в стране растет. «Волонтерских организаций в России немного, но за последние полтора года их действительно стало значительно больше», – говорит руководитель волонтерского объединения «Отказники» Елена Альшанская.

Сами общественники оценивают «добрые людские ресурсы» намного скромнее, считая цифру 8 млн. сильно завышенной. «По оценкам многих НКО, волонтерской деятельностью занимаются около 2% населения России. В США – более 50%», – говорит исполнительный директор фонда «Созидание» Елена Захарова. Это означает, что половина взрослых американцев в течение недели тратят несколько часов на неоплачиваемый социально-полезный труд. Европейские показатели тоже гораздо выше российских. Например, в волонтерских проектах хотя бы раз в жизни участвовали 19% взрослого населения Франции, из них 60% делают это регулярно, то есть тратят более 20 часов в месяц. Волонтерами являются около 33% населения Ирландии и 34% населения Германии, то есть каждый третий.

Исследование ROMIR Monitoring, проведенное в 2005 году, показало, что только половина российских НКО использует труд «добровольных помощников». В среднем с одной такой организацией в течение года сотрудничают 110 волонтеров. За месяц один волонтер тратит на работу 12 часов. Весьма активно участвуют в волонтерских работах жители малых городов с населением менее 100 тысяч человек. Кроме того, исследование показало, что волонтерами практически в равной степени работают и женщины, и мужчины, а также представители всех возрастных категорий за исключением, пожалуй, пенсионеров, среди которых доля вовлеченных в волонтерские программы составляет 8%.

Опрос населения, проведенный в 2006 году при подготовке ежегодного доклада Общественной палаты «О состоянии гражданского общества в РФ», показал, что более половины граждан в последнее время оказывали помощь незнакомым людям. Относительно велико число граждан, которые ощущают ответственность за происходящее за пределами своей семьи. «Однако, как правило, это относится к происходящему в их относительно близком окружении, и гражданам зачастую недостает каналов действенного влияния на общественную жизнь, чтобы реализовать свое чувство ответственности на практике», – говорится в докладе Палаты.

Российский центр развития добровольчества изучил вопрос, почему россияне становятся волонтерами. Оказалось, что 75% желают быть социально полезными, 48% – с намерением реализовать свою идею, инициативу, 65% – способствовать важным изменениям в обществе, 40% – получить новые знания, навыки.

И, наконец, как выявило исследование, проведенное в США, если молодой человек втянут в социально-полезный труд, риск совершения им антиобщественных поступков снижается на 50%.

Александра БЕЛУЗА № 40 газеты «Трибуна» от 19 октября 2007 года

Проекты