Когда ему в третий раз попалось это объявление, он взял сменную обувь и поехал на Киевскую. Так было сказано: встречаемся в субботу, в метро, не забыть сменку. И вот рано утром, вместо того, чтобы отсыпаться за рабочую неделю, он трясся в вагоне электрички, пустой в выходной день. Потому что если трижды получаешь одно и тоже сообщение, трудно сомневаться, предполагая, что ошиблись адресом.
Роман Пахольчук не сомневался. В случайности он не верит. Какая уж тут случайность, когда человек с подросткового возраста хотел именно такого дела – помогать. Поначалу это была красивая детская мечта – разбогатеть и одарить нуждающихся. Но годы шли, разбогатеть не получалось, а мечта не отступала… Да и не мечта это – нормальная человеческая потребность. Роман убедился в этом, когда стал целенаправленно листать сайты благотворительных организаций. Объявление общественного Фонда содействия развитию человека, общества, культуры «СОФИЯ» попадалось ему чаще прочих: ждем добровольных помощников для работы в доме престарелых и детском школе-интернате. В ту субботу добровольцы ехали в пансионат ветеранов труда.
Суббота для человека
— Нас собралось человек шестнадцать: молодые, интеллигентные люди. Я не знал, чем конкретно мы будем заниматься. Мне посоветовали: подойди и предложи погулять, потому что многие не могут гулять без сопровождения. Я подошел к мужчине, который был болен полиомиелитом … И сразу вспомнил, что редкий человек, прикованный к инвалидной коляске, отличается оптимизмом и добродушием. Анатолий был обижен на всех, мир заслуживал только его осуждения. Оказалось, совсем нелегко войти в контакт с подопечным.
А в тот день с нами приехала молодая семья с двумя маленькими девочками. Вот эти девочки и подсказали мне, как себя вести. Они легко знакомились, весело щебетали обо всем без разбора, умиляли своей непосредственностью и жизнерадостностью — они сразу стали главным событием не только этого дня, но, полагаю, и более продолжительного времени. Такое общение – важнее всего, понял я тогда. А потом еще не раз в этом убеждался.
Анатолий оказался очень интересным человеком: кандидат юридических наук, шахматист, активный пользователь Интернета. На его увлечении компьютером мы и сошлись – Анатолия подкупили мои профессиональные знания программиста. Я – инженер по тестированию, проверяю программное обеспечение для операторов мобильной связи. А как только нашлась тема для общения, мы оба потянулись друг к другу.
И вот однажды, когда мои субботние визиты стали привычными для всех, один человек попросил меня его помыть. Обычная просьба в пансионате. Но мне никогда прежде не приходилось этого делать, и я чувствовал, какой-то психологический барьер. А мужчина был такой крупный, 130 килограммов. Разумеется, я обещал помочь, но всю неделю до следующей субботы мысленно готовился к испытанию. Я напоминал себе, как в первое время для меня было также невозможно кормить человека с ложечки, но «невозможно» лишь до первой ложки, попробовал – и смог. Теперь меня ничуть не смущает такое кормление. Словом, была сделана определенная работа над собой, я купил резиновые перчатки, пришел и… И, оказалось, что никакого купания не нужно, что с этой проблемой он и сам справляется, а вот поговорить ему не с кем. Он просто искал повод, завязать со мной общение. Очень интересный человек, поэт, альманахи готовит…
Это общее правило: поначалу твои подопечные привязываются к тебе, а потом и сам к ним прирастаешь. Один считает тебя другом, второй – братом, третий — сыном. А случаются и просто знаковые встречи, которые переворачивают твои представления, и ты понимаешь, какая сила обретается в немощи…
Одна наша бабушка, например, иконы видела там, где хотела. Она часто просила меня прочесть молитвы перед едой. Вот я и задал ей этот вопрос, есть ли у нее иконы. «Есть, — говорит, — а как же: вот напротив меня на стене – Богородица». Я посмотрел на голую стену – никакой иконы, конечно, нет. Но не посмел ее уличать, кивнул. А бабушка добавляет: «А вот тут у меня икона Иисуса Христа». Где, спрашиваю. «На потолке!» — и смотрит в потолок. Иконы я и там не увидел, но выражение лица у бабушки стало и впрямь такое, с каким обычно взирают на икону Спасителя. Нет, я не подумал, что у нее галлюцинации. Я подумал: вот так Господь являет свою любовь.
Или другой пример, моя Люся, она инвалид с детства. Когда ее мать, Надежда Александровна, по старости уже не смогла за ней ухаживать, то пришла вместе с Люсей в пансионат. Две калеки – кажется, нет зрелища печальнее. Но они так любили друг друга! Перед смертью Надежда Александровна ослепла. Люсю приходилось подводить и усаживать рядом — женщины обнимались и у них становились такие необыкновенные лица! Удивительно радостно было смотреть на них в эти минуты: и знаешь, как далеки они от идеалов красоты, а чувствуешь – красивы так, что глаз не оторвать. Я замечал, многие умилялись, на них глядя. Их любовь, вероятно, всех согревала. И когда Надежда Александровна умерла, в пансионате целую кампанию организовали, оберегая Люсю от стресса, только спустя месяц, с большой осторожностью, сообщили ей о смерти матери.
Молитва Люси
Она назвалась его сестренкой, сама так решила. Еще и мама была жива, а Люся, словно предвидя свое скорое сиротство, уже присматривала замещающий объект любви, или субъект… Его способность любить и служить ближнему она почувствовала сразу, едва Роман появился в пансионате. Позже многие в пансионате будут искать расположения этого спокойного, добросердечного и надежного парня. К тому времени Люся уже во всеуслышание будет называть его братиком, причем старшим, а Роман, не скрывая, станет выделять ее из всех своих подопечных. «Есть люди, которым нужен ты, а есть те, которые нужны тебе, — к ним стремишься, с ними с удовольствием общаешься», — говорит Роман о Люсе и ее маме, Надежде Александровне.
Им нравится гулять в саду. Тогда Роман поет Люсе молитвы. Больше всего она любит вот эту: «Богородице, Дево, радуйся!..» В благодарность Люся тоже поет, обычно «Смуглянку-молдаванку» — хит ее долгого и счастливого советского детства.
Люсе около 60. Роману 28. И свое советское детство, короткое, правда, он помнит хорошо. Особенно его знаменательный конец…
Роман родился в Грозном. Ему исполнилось 14, когда началась война. Он видел, как низко летели самолеты, сбрасывали бомбы и те взрывались в центре города, как зенитные орудия стреляли по самолетам… Но испугаться не успел. Потому что вовремя испугалась бабушка. Она оказалась самой политически образованной и дальновидной в семье. Немногие тогда предполагали, что 95% русского населения покинет Грозный. А бабушка уже подогнала к дому такси, быстренько затолкала туда Романа с братом и мамой, велела ехать в Кизляр. В Дагестане беженцы пересели на рейсовый автобус до Минеральных вод, где жили родственники. Там и поселились. В Минводах было безопасно и весело. А бабушка и весь их 5-этажный дом еще два месяца, пока шли боевые действия, сидели в подвале…
Словом, войны Роман не заметил. Он быстро и с интересом осваивал новое место жительства. Это старшим было тяжело оставлять родной город. Бабушка с дедушкой по-прежнему жили в Грозном. Летом 96 года Роман с братом поехали их навестить. В августе, когда они собрались уезжать, в Грозный вошли боевики. Страшно стало сразу. То ли потому, что своими глазами видели, как бандиты расстреливали заходящий на посадку российский самолет, то ли потому, что люди в камуфляже с непонятными зелеными лентами на рукавах и на лбу, назывались пугающим словом «смертники», то ли потому, что кончилась еда. По-настоящему кончилась, совсем! Выход один – добраться до своего дачного участка, собрать там овощи и фрукты, продать на рынке и купить продукты. Таким образом продержались неделю.
Однажды к ним постучалась соседка, медработник. Весь дом знал, что она на стороне боевиков. Соседка попросила что-нибудь болеутоляющее. Лекарство понадобилось раненым. Они выложили ей всю домашнюю аптечку. И не потому, что за отказ содействовать, бандиты могли жестоко расправиться с семьей – случалось такое. Первое, о чем подумалось – надо помочь. Страх вернулся потом. А потом надоело бояться. Для этого надо было прорваться к российским блокпостам. И они пошли – пешком по шоссе, предусмотрительно обходя группы в камуфляжных формах с зелеными ленточками…
«Разкудрявый клен зеленый, лист резной, здравствуй парень, мой хороший, мой родной …» — заканчивает Люся свою песню. Они идут в домовый храм, ставят свечки. И Люся снова поет, низко, немелодично, но безошибочно: «Богородице Дево, радуйся!..» В такие минуты она становится необыкновенно красивой. Любовь всех красит. Потому что Люсе есть кого любить – Бога, и Богородицу, и братика Романа, и маму, которая теперь на небесах. И потому что Люсю есть кому любить – Богу, Богородице, братику Роману и маме, которая теперь на небесах…
Прошло два с половиной года с той памятной субботы, когда Роман впервые отправился в пансионат. Вопрос «зачем» ставит его в тупик. Это потребность — помогать. Объяснять ее какими-то рациональными соображениями так же бессмысленно, как объяснять свой вздох и выдох необходимостью вентилировать легкие. Душа живет любовью, и человек находит место для ее реализации – территорию приложения духовных сил, территорию любви. Каждому человеку нужна такая суббота и такая территория – а уж протяженность ее определяется широтой души. Доброволец Роман Пахольчук нынешней осенью стал еще и студентом Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета.
Людмила ПАПИЛОВА
Роман Пахольчук, 28 лет. Родился в Грозном. С отличием окончил железнодорожное училище в Минводах, с успехом завершил обучение в Ростовском государственном университете путей сообщения, распределился на работу в депо станции Стойленская… И разочаровался в железнодорожной специальности.
Самостоятельно переучился в компьютерщика, отправил свое резюме в международную ассоциацию по производству и внедрению программного обеспечения для операторов сотовой связи «CBOSS», прошел конкурс и многочисленные собеседования — получил приглашение на должность тестировщика и переехал в Москву.
В мае 2006 года стал волонтером. В июне того же года впервые исповедывался и причастился. Нынешним летом поступил на вечернее отделение богословского факультета Православного Свято-Тихоновского богословского университета.
